Шестой вселенский собор и ересь монофелитов. Монофизитство и монофелитство

Эдикт о трех главах» вызвал большие споры. Особенно протестовал Запад, видевший в этом документе покушение на Халкидонский Собор, на учение папы св. Льва Великого.

После нескольких лет спора Юстиниан решил созвать новый Вселенский Собор. Этот Собор – V Вселенский – состоялся в 553 г. в Константинополе и поэтому иногда называется Вторым Константинопольским. В своих посланиях Юстиниан во всех подробностях заранее определил программу занятий Собора и недвусмысленно дал знать, к каким выводам он должен придти, так что Собор действовал в соответствии с волей императора. Председательствовали на нем по очереди восточные патриархи.

Если Халкидонский Собор в свое время обнаружил наибольшую благосклонность к папским притязаниям на первенство в Церкви, то о V Вселенском Соборе нужно сказать, что это самый антипапский Собор в ряду всех семи. Это единственный Собор, во время которого римский папа присутствовал в городе, где он происходил. Однако явиться на Собор папа не пожелал. Римскую кафедру в то время возглавлял Вигилий. За несколько лет до того он был назначен папой по приказу Юстиниана и сам по себе готов был действовать в духе церковной политики императора. Вместе с тем, вынужденный считаться с мощной оппозицией западного епископата, он пребывал в постоянных колебаниях. За короткое время Вигилий четырежды письменно высказался по поводу одного и того же стоявшего на Соборе вопроса, причем всякое новое его высказывание противоречило предыдущему, и в некоторых случаях папа так прямо и говорил, что прежде ошибался. Эта история с противоречивыми высказываниями папы Вигилия по догматическим вопросам, наносит очень серьезный удар по учению о папской непогрешимости в делах веры. Папа Вигилий, отказавшись явиться на Собор, навлек на себя его отлучение. Собор прервал с ним общение, хотя отцы и заявили, что, порывая с папой Вигилием, они сохраняют все же общение с апостольским Римским престолом. Через 6 месяцев Вигилий сдался – написал покаянное письмо патриарху Евтихию и присоединился к решениям Собора.

Главным догматическим деянием V Вселенского Собора было осуждение трех глав: т. е. осуждение личности и учения Феодора Мопсуэстийского, а также неправославных моментов учения Феодорита Киррского и Ивы Эдесского. Свое учение Собор выразил в нескольких анафематизмах, причем осудил не только несторианство и несторианскую тенденцию, но также и монофизитство. Собор анафематствует не только крайнее монофизитство какого-нибудь архимандрита Евтихия, но также и умеренное монофизитство – постольку, поскольку оно противится Халкидонскому вероопределению.

Собор не внес, по сравнению с двумя предыдущими, ничего существенно нового, но зато гармонизировал учение этих двух Соборов, и потому христология V Вселенского Собора – это христология, так сказать, вполне уравновешенная, где Халкидонское вероопределение понимается в свете учения св. Кирилла и согласуется с ним.

В одном из анафематизмов V Вселенского Собора упоминается Ориген. На самом деле осуждение Оригена произошло не на V Вселенском Соборе 553 года, но на поместном Константинопольском Соборе 543 года против монахов-оригенистов (последователей оригениста аввы Евагрия) деяния которого позднее были присоединены механически к деяниям V Вселенского Собора.

В 543 г. Ориген был осужден в 15 анафемах. В частности, было осуждено учение о предсуществовании душ (в том числе идея, что человеческая душа Христа существовала до воплощения и что лишь Его тело произошло от Богородицы). Были осуждены и другие аспекты оригенистской эсхатологии – например, учение об апокатастасисе, т. е. восстановлении и спасении всей твари – неодушевленных предметов, ангелов, демонов, звезд и людей, как тождественных друг другу сферических духов, объединенных с сущностью Божества (см. лекции стр. 43).

Царствование Ираклия (611-641) совпало с величайшими военными опасностями: с севера империи угрожали славяне, которые после падения императора Маврикия почти беспрепятственно захватили всю Грецию, а с востока вторгались персы. В начале царствования Ираклия им удалось отторгнуть от империи обширные области – Сирию, Палестину, Египет, Армению. Захват таких церковных центров, как Александрия и Антиохия тоже имел большое значение.

Многие монофизиты искренне приветствовали завоевателей, полагая, что им будет легче при язычниках-персах, чем под властью православной Константинопольской империи. В это время еретические общины довольно четко отождествились с отдельными нациями. Монофизитскими были коптская, западно-сирийская и армянская общины.

Но императору Ираклию, который опирался на новую организацию своей империи, удалось наголову разбить персов. Он проник в самое сердце Персии, одержал там решающие победы и этим обеспечил возвращение всех территорий, когда-либо захваченных персами у Рима, а, кроме того, обеспечил себе контроль над самой Персидской державой. Настоящим триумфом Ираклия был его въезд в Иерусалим, куда он вернул Древо Креста Господня. После разгрома персов вновь со всей остротой встала проблема взаимоотношений с монофизитами, во множестве населявшими только что возвращенные восточные провинции, и деятельно сочувствовавшими персидскому завоеванию.

Сам император Ираклий хотел устраниться от активного вмешательства в этот труднейший вопрос. Помощником императора был константинопольский патриарх Сергий, который не обладал настоящим богословским умом и не понял подлинного смысла формулы, предложенной им в качестве базы для объединения. По формуле Сергия, т.к. две природы Христа соединяются в ипостасном единстве и т.к. это означает единство одного активного субъекта, можно говорить лишь об одной богочеловеческой энергии, или действии. Так родился «моноэнергизм».

Патриарх Сергий увлекся учением о единой энергии, едином действии Богочеловека Христа. Это учение еще до него около 600 г. начали разрабатывать в Египте – опять-таки, как попытку компромисса между православием и монофизитством. Сторонники этого нового учения ссылались на один текст св. Дионисия Ареопагита, хотя они тут же этот текст и фальсифицировали.

Выдвинув новое учение, патриарх Сергий сразу завязал переговоры. Эти переговоры вроде бы имели успех. Он встретил себе союзника в лице александрийского патриарха Кира. Кир тоже решил, что учение о едином действии – хорошая основа для объединения православных и монофизитов, ибо не отметает прямо Халкидонского догмата, но, так сказать, смягчает его указанием на экзистенциальное, как сказали бы теперь, единство во Христе обеих природ.

Новое догматическое учение сразу же встретило противодействие в лице св. Софрония Иерусалимского «так как это доктрины Аполлинария» (отрицалась полнота человечества Христа). Константинопольская кафедра не мог решать догматические вопросы, совершенно игнорируя мнение Рима, и, вполне естественно, что патриарх Сергий, трудившийся над новым догматом о единой энергии, должен был вступить в переговоры с папой. На папском престоле в то время был Гонорий. Он в целом одобрил мысли своего константинопольского собрата, но относительно деталей внес некоторые новые предложения, а именно – не рассуждать о единой или двух энергиях, а сосредоточиться на выработке учения о единой воле во Христе. С этого момента моноэнергизм переходит в монофелизм. Таким образом, именно Гонорий оказался формальным и фактическим провозгласителем новой ереси, которая известна под названием монофелитства («монос» – один, «фелима» – воля). Монофелитство – единоволие, учение о единой воле во Христе. Как считал папа, именно это учение могло стать приемлемым для обеих сторон компромиссным вероисповеданием. С одной стороны, не происходит отречения от Халкидонского догмата, с другой – в угоду монофизитам провозглашается учение о единой воле во Христе, т.е. о единой Богочеловеческой воле.

Но, признавая в Господе два естества, Церковь признавала вместе с тем две воли, так как два самостоятельных естества – Божеское и человеческое – должны иметь каждое и самостоятельное действование, т.е. в Нем при двух естествах должны быть две воли. Противоположная же мысль, признание при двух естествах одной воли, есть само в себе противоречие: отдельное и самостоятельное естество немыслимо без отдельной и самостоятельной воли.

Должно быть что-нибудь одно: или в Иисусе Христе одно естество и одна воля, или два естества и две воли. Монофизиты, предлагавшие учение о единой воле, только дальше развивали свое еретическое учение; православные же, если бы приняли это учение, впали в противоречие сами с собой, признав монофизитское учение правильным.

Патриархом Сергием новое учение было переформулировано. Оно в принципе не изменилось, но получило иное выражение. Император Ираклий упорно желал остаться в стороне от вероисповедных баталий, но в конце концов патриарх Сергий принудил его подписать указ, утверждавший новое учение о единой воле во Христе и запрещавший споры об энергиях, т. е. отменявший то учение, которое сам Сергий провозглашал прежде. Этот указ был издан в 638 г. и получил название «Экфесис» , т. е. буквально – «изложение веры». События разворачивались бурно. Примерно в это же время иерусалимским патриархом становится св. Софроний, который свое известительное послание другим патриархам и церковным предстоятелям (такие послания каждый раз, по традиции, посылались после интронизации нового патриарха), сделал настоящим исповеданием веры, где опровергается новая монофелитская ересь и утверждается православное учение о двух действиях – Божественном и человеческом, и двух волях – Божественной и человеческой во Христе. Впоследствии это послание св. Софрония – «окружное послание», как оно называется, вошло в деяния VI Вселенского Собора.

Взаимная борьба Византии и Персии ослабили обе страны и открыли путь к исламскому завоеванию. Арабские вторжения полностью уничтожили всякую ценность моноэнергизма и монофелизма для дела объединения: все монофизитские восточные общины оказались под исламским игом, и вопрос о примирении православных с монофизитами утратил всякую актуальность.

IV ВС – 451 – Халкедон – Маркиан – Монофизитство. Монофизитство – учение последователей Кирилла Александрийского, доведших его учение до крайности. Учение о единой природе во Христе, т.к. при слиянии божественной и человеческой природы от последней ничего не остается (1 природа, 1 ипостась). Основатель монофизитства – Евтихий , константинопольский архимандрит.

В 449 году - разбойничий собор в Эфесе, на котором под давлением сторонников монофизитов это учение было признано правильным. Собор не прошел проверку временем, поэтому был созван еще один. На IV ВС монофизитство подвергли критике.

принята формула папы римского Льва I о том, что нельзя разделять две природы Христа, также как нельзя их и сливать. В Христе важны две природы, и он должен был возвысить в себе человеческое до божественного. 2 природы – 1 ипостась.
осуждение монофизитства и несторианства: Иисус истинный Бог и истинный человек, единосущ по Божеству и по человечеству, познаваемый в двух природах НЕСЛИЯННО, НЕИЗМЕННО, НЕРАЗДЕЛЬНО, НЕРАЗЛУЧНО - приняты 4 эпитета о природе Христа: неслиянно, нераздельно, неизменно и неразлучно
- раскол церкви

Современные монофизитские церкви сохранились у армян, коптов и эфиопов.

V ВС – 553 – Константинополь – Юстиниан I – попытка компромисса с монофизитами , которые преобладали среди священнослужителей важных для Византии восточных провинций (Египет - копты, Сирия и Палестина, союзные государства Кавказа). Феодора поддерживала монофизитов, Юстиниан её послушался и назначил патриархом епископа Анфима, сочувствовавшего монофизитам - недовольство Рима, смещение Анфима, т.к. начались готские войны, и нужна была поддержка запада.

Вопрос о трех главах

– О трех церковных писателей V в.: Феодоре Мопсуестийском, Феодорите Кирском и Иве Эдесском, которые, несмотря на свой несторианский образ мыслей, не были осуждены на Халкидонском соборе. Юстиниан издал указ, подвергающий анафеме сочинения этих трех писателей?)

Критика платонизма, оригенизма, несторианских учений

Решение:

Феодор осуждён, остальные были помилованы, т.к. отказались от своих учений - осуждение платонизма, оригенизма (апокатастасис), несторианства
Осуждение сочинений «трех глав»
Признание безусловности православия Кирилла Александрийского

Итог: монофизиты не совсем удовлетворены собором, привлечь их Юстиниану не удалось.

VI ВС – 680-681 – Константинополь – Константин IV – Монофелитство. Христос имел две разных сущности: божественную и человеческую. Но имел единую божественную волю и как Бог, и как человек. Монофелитство – попытка выработать компромисс между монофизитством, православием (2 природы и 2 ипостаси) и византийским правительством. Итого: в Иисусе два естества: Бога и человека, но одна божественная воля. Монофелитство – искусственно созданное учение о едином волении во Христе. Возникло при императоре Ираклии и создано Константинопольским патриархом Сергием с целью примирить христиан, который признавал две природы во Христе, но предлагал обратить внимание на волю (божественную или человеческую). Утверждал, что воля во Христе одна – компромисс с монофизитами. Когда компромисс был найден, территории, заселенные монофизитами, завоевали арабы (блялол). Потребность в компромиссе отпала, в то время как церковь была против новой ереси.

осуждение монофелитства
признал в Христе два естества – божеское и человеческое и две воли, но так, что человеческая воля во Христе не противна, а покорна воле божественной
воли объединены неразлучно, неизменно, неслиянно, нераздельно

МОНОФЕЛИТСТВО И МОНОЭНЕРГИЗМ, течения в христианстве; согласно монофелитской доктрине, в Христе пребывает одна единая богочеловеческая воля, согласно моноэнергизму – одна единая богочеловеческая энергия. Возникли в Византийской империи в первой половине 7 в.

В результате христологической борьбы 5–6 вв. христианство раскололось на два лагеря: диофизитов, сторонников догмата о двух природах – божественной и человеческой – у Христа (Халкидонский символ веры), и монофизитов, настаивавших на наличии у Христа только одной – божественной – природы. В середине 6 в. монофизиты отделились от официальной церкви, в которой восторжествовали диофизиты (православные), и образовали самостоятельную общину. Наиболее сильные позиции они имели на востоке Империи – в Египте (копты), Сирии и Армении (яковиты). См . МОНОФИЗИТСТВО.

К началу 7 в. в православных кругах усилилась тенденция к восстановлению единства христианской церкви на основе теологического компромисса с монофизитами. Эта тенденция была активно поддержана византийской императорской властью, которая в условиях обострившегося противостояния с Сасанидским Ираном нуждалась в лояльности промонофизитски настроенных восточных провинций.

В конце 610-х группа православных иерархов во главе с константинопольским патриархом Сергием (610–638) и епископами Феодором Фаранским и Киром Фасидским выдвинула доктрину моноэнергизма, соединив диофизитскую формулу «две природы Слова воплощенного» с промонофизитской формулой «одно лицо и одна энергия». Ее приняли византийский император Ираклий (610–641) и глава яковитской церкви патриарх Афанасий; она имела успех в сирийских и египетских монофизитских кругах. Однако против моноэнергизма выступили радикальные диофизиты, вдохновителем которых стал монах Софроний, избранный в 634 патриархом Иерусалима. Вспыхнувшие ожесточенные споры в церкви заставили патриарха Сергия, опасавшегося нового раскола, отказаться в своем послании 633 (Псефос ) от продолжения моноэнергистской дискуссии и попытаться перевести проблему в иную плоскость: с подачи римского папы Гонория (625–638) он сформулировал доктрину одной воли у воплощенного Слова (монофелитство). В 638 Ираклий своим указом (Эктесис ) официально утвердил ее как часть символа веры.

В 633–642 арабы завоевали византийские провинции Сирию, Палестину и Египет; основная масса монофизитов осталась на захваченных территориях, и поиск догматического компромисса утратил для императорской власти свою актуальность. Однако монофелитство не исчезло – в течение нескольких десятилетий его подпитывало соперничество между римскими папами и константинопольскими патриархами за первенство в христианском мире.

Начиная с Иоанна IV (640–642), папство перестало поддерживать монофелитов и вступило в союз с православной антимонофелитской оппозицией во главе с Максимом Исповедником, оплотом которой стала Карфагенская церковь. Папство апеллировало к строгому пониманию диофизитской христологии и заявляло, что признание одной воли у Христа равнозначно отказу от догмата «двух природ». В 646 римский папа Феодор I (642–649) разорвал общение с Константинопольской церковью и объявил патриарха Павла II (641–653), сторонника монофелитов, низложенным. Павел и новый византийский император Констант II (641–668) сделали попытку остановить спор; императорский эдикт 648 (Типос ) запретил обсуждение вопроса о волях Христа. Однако папство в лице непримиримого Мартина I (649–654), стремясь утвердить себя как высшего судью по вопросам веры, добилось на поместном Латеранском соборе 649 в Риме открытого осуждения Эктесиса и Типоса и подвергло анафеме всех вождей монофелитов – как покойных, так и здравствующих. В ответ Констант II подверг репрессиям Мартина I и Максима Исповедника и заставил нового римского папу Виталиана (657–672) восстановить общение с Константинополем. Тем не менее после смерти Виталиана в 672 отношения Римской и Константинопольских церквей вновь прервались. Однако ухудшение внешнеполитического положения Византии (агрессия славян и арабов) вынудили императорскую власть пойти на уступки папству: император Константин IV (668–685) созвал в Константинополе Шестой вселенский собор (680–681), который осудил моноэнергизм и монофелитство и утвердил доктрину о двух энергиях и двух волях в Христе.

Радикальные монофелиты создали независимую маронитскую церковь (по имени антиохийского патриарха монофелита Иоанна Марона). В 1182 марониты вступили в унию с римско-католической церковью. Маронитские общины существуют и поныне, в основном в Ливане, Сирии и Ираке.

Иван Кривушин

О воле разумеем мы не так, чтобы Божеская воля во Христе была противна воле человеческой или человеческая воля Божией, но Единого Существа, сугубым соделавшегося, воля была по разным временам иная - иногда Божественная, когда хотел Он являть силу Божескую, и иногда человеческая, когда хотел показывать смирение человеческое

Доктрина была сформулирована в VII веке патриархом Константинопольским Сергием с подачи папы Римского Гонория , вследствие поиска императором Ираклием церковного единства между халкидонитами и нехалкидонитами (диофизитами и миафизитами) в Византии . Исповедание диофизитами единой воли Богочеловека было в представлении миафизитов достаточным условием для устранения с халкидонизма подозрений в двусубъектности его христологии. Таким образом появлялась возможность уже у миафизитов если не для признания Халкидонского собора , то для отказа от анафемы диофизитству.

Как и в случае с монофизитством, термин монофелитство не является аутентичным именованием доктрины к которой он прилагается. Термин возник лишь через несколько веков после создания учения о единоволии Богочеловека вследствие борьбы апологетов халкидонизма против богословия нехалкидонских церквей. Слова «монофелитство», а равно и других производных от «моно фелима» не знали не только патриарх Сергий и папа Гонорий, но не знали такого выражения и их идеологические противники. Существование такого термина невозможно подтвердить по источникам времен унии и борьбы с нею. Во всех случаях, в том числе в трудах Максима Исповедника, понятие единой воли Богочеловека Христа по-гречески обозначалось как «эн фелима». После появления полемического термина монофизитство в конце VII века , появляется и термин монофелитство, призванный, по аналогии с ересью о только одной, единственной (божественной) природе во Христе, обозначать и ересь о Его только одной, единственной (Божественной) воле.

История монофелитской унии

Создание монофелитства через доктринальное обоснование моноэнергизма возводится к деятельности Константинопольского патриарха Сергия I , сторонника миафизитской дохалкидонской христологии, искавшего пути к компромиссу со сторонниками Халкидонского собора, для объединения пасомой им церкви. Идея единства церкви поддерживалась императором Ираклием , желавшим на основе религиозного единства подданных укрепить и политическое единство империи, а также обрести союзников среди восточных христианских народов пред лицом военных угроз со стороны Персии .

Проблема количества воль во Христе непосредственно вытекала из общих христологических проблем, в частности из споров относительно количества во Христе действий (греч. энергий). В дохалкидонском богословии действие относилось к ипостаси, то есть Субъектом действия был Сам Христос, почему и признавалось Его одно богочеловеческое действие (моноэнергизм). Соответственно, при исповедании двух отдельных действий Божества и человека, как это было в Несторианстве, возникало подозрение в разделении Христа на двух Субъектов.

Призванный объяснить исповедание двух природ во Христе знаменитый томос папы Льва I , ввёл в христологию доктрину природных действий (диоэнергизм). Согласно этой доктрине действие относится не к ипостаси, а к природе. То есть субъектами действия в Богочеловеке Иисусе Христе являются две природы: «Каждая из двух природ в соединении с другой действует так, как ей свойственно: Слово делает свойственное Слову, а плоть исполняет свойственное плоти» . Такое учение, по которому «природы действуют как им свойственно», вызвало резкое отторжение со стороны богословов Александрийской школы и привело к анафеме томоса Льва с их стороны. Как неоднозначный и способный породить конфликт, вопрос природного диоэнергизма даже не был рассмотрен на Халкидонском соборе. Это и позволяло призвать миафизитов к принятию Халкидона на основании моноэнергизма.

С предложением к объединению в вере, император Ираклий обратился и к Армянской апостольской церкви послав католикосу Езру своё «Изложение веры». Католикос Езр обратился к армянским богословам под руководством митрополита Сюнийского Матусаги с предложением, чтобы они, изучив документ, вынесли о нём своё суждение. Ими было высказано мнение, что в общем и в целом исповедание приемлемо, если убрать из него упоминание Халкидонского собора. На поместном Каринском соборе ААЦ 633 года, император Ираклий и патриарх Сергий предложили армянской стороне новый документ, который и был принят к общему согласию, что было подкреплено общей литургией и причастием .

При всем при этом, только в 638 году император Ираклий издал свой Экфесис (Изложение веры), в основе которого лежало послание патриарха Сергия: «Совершенно нечестиво признавать во Христе двух, противоположно волящих. Если Несторий не осмеливался говорить о двух волях, а напротив указывал на тождество воли, то, каким образом, возможно для православных признавать во Христе две воли? Нужно строго держаться церковного учения и признавать во Христе воплотившемся только единую волю» . Таким образом, усилиями императора и патриарха, при поддержке папы, исповедание во Христе двух природ при единой воле, стало единой верой практически всей Вселенской церкви.

Последующие после Гонория папы, видя связь между монофелитством и моноэнергизмом, отвергли Экфесис, что естественно породило длительное противоборство между Римом и Константинополем. С проповедью учения монаха Максима Исповедника , при поддержке папы Римского Мартина I , в Западной церкви стало распространяться диофелитское учение. Смысл учения Максима Исповедника состоял в том, что воля является принадлежностью разумной природы, а потому во Христе при двух природах должно быть и две природные воли. С утверждением на Западе учения Максима, монофелитство было осуждено как ересь папой Мартином I на Латеранском соборе в 649 году , за что сам папа был арестован и сослан императором Константом II . Был арестован и осуждён скрывающийся в Риме от гнева императора и Максим Исповедник, который был объявлен в Византии еретиком и государственным преступником.

Ситуация кардинально поменялась с приходом к власти в 668 году проримского императора Константина Погоната . Монофелитство было объявлено христологической ересью и осуждено церковью Византии в - на Третьем Константинопольском соборе (Шестом Вселенском). Только в период правления императора Филиппика ( -) монофелитство было восстановлено, что подтвердил собор 712 года , созванный при патриархе Иоанне VI . После убийства императора решение собора признали принятыми как икономическая уступка императору, а патриарх Герман I в 715 году торжественно анафемствовал монофелитов.

В свою очередь, Древневосточными церквями диофелитство рассматривается как радикальная христологическая ересь. Монофелитство же, как особая гибридная христологическая доктрина, утратив смысл объединительного компромисса и будучи разновидностью халкидонского диофизитства, тоже было отвергнуто ими. Но в плане учения о воле, в контексте общей миафизитской христологии, Древневосточные церкви по-прежнему исповедуют одну богочеловеческую, личностную волю Иисуса Христа.

См. также

Напишите отзыв о статье "Монофелитство"

Примечания

Литература

Творения Святых Отцов

Прп. Иоанн Дамаскин Пер. с греч. и коммент. Д.Е. Афиногенова, А.А. Бронзова, А.И. Сагарды, Н.И. Сагарды. - М.: Индрик, 2002. - 416 с. - (Святоотеческое наследие. Т. 5)

Научно-богословская литература

Jean Meyendorff. Le Christ dans la Theologie Byzantine. Paris, 1968. (На английском: John Meyendorff. Christ in the Eastern Christian Thought. New York, 1969. Русский перевод: Прот. Иоанн Мейендорф. «Иисус Христос в восточном православном богословии». М., 2000.)
Еп. Григорий (В. М. Лурье). История византийской философии. Формативный период. СПб., Axioma, 2006. XX + 553 с. ISBN 5-901410-13-0
В.В. Болотов
А.В. Карташёв Париж, 1963

В данной статье или разделе имеется или внешних ссылок , но источники отдельных утверждений остаются неясными из-за отсутствия сносок .

Утверждения, не , могут быть поставлены под сомнение и удалены. Вы можете улучшить статью, внеся более точные указания на источники.

Гностические

Наташа была спокойнее, но не веселее. Она не только избегала всех внешних условий радости: балов, катанья, концертов, театра; но она ни разу не смеялась так, чтобы из за смеха ее не слышны были слезы. Она не могла петь. Как только начинала она смеяться или пробовала одна сама с собой петь, слезы душили ее: слезы раскаяния, слезы воспоминаний о том невозвратном, чистом времени; слезы досады, что так, задаром, погубила она свою молодую жизнь, которая могла бы быть так счастлива. Смех и пение особенно казались ей кощунством над ее горем. О кокетстве она и не думала ни раза; ей не приходилось даже воздерживаться. Она говорила и чувствовала, что в это время все мужчины были для нее совершенно то же, что шут Настасья Ивановна. Внутренний страж твердо воспрещал ей всякую радость. Да и не было в ней всех прежних интересов жизни из того девичьего, беззаботного, полного надежд склада жизни. Чаще и болезненнее всего вспоминала она осенние месяцы, охоту, дядюшку и святки, проведенные с Nicolas в Отрадном. Что бы она дала, чтобы возвратить хоть один день из того времени! Но уж это навсегда было кончено. Предчувствие не обманывало ее тогда, что то состояние свободы и открытости для всех радостей никогда уже не возвратится больше. Но жить надо было.
Ей отрадно было думать, что она не лучше, как она прежде думала, а хуже и гораздо хуже всех, всех, кто только есть на свете. Но этого мало было. Она знала это и спрашивала себя: «Что ж дальше?А дальше ничего не было. Не было никакой радости в жизни, а жизнь проходила. Наташа, видимо, старалась только никому не быть в тягость и никому не мешать, но для себя ей ничего не нужно было. Она удалялась от всех домашних, и только с братом Петей ей было легко. С ним она любила бывать больше, чем с другими; и иногда, когда была с ним с глазу на глаз, смеялась. Она почти не выезжала из дому и из приезжавших к ним рада была только одному Пьеру. Нельзя было нежнее, осторожнее и вместе с тем серьезнее обращаться, чем обращался с нею граф Безухов. Наташа Осссознательно чувствовала эту нежность обращения и потому находила большое удовольствие в его обществе. Но она даже не была благодарна ему за его нежность; ничто хорошее со стороны Пьера не казалось ей усилием. Пьеру, казалось, так естественно быть добрым со всеми, что не было никакой заслуги в его доброте. Иногда Наташа замечала смущение и неловкость Пьера в ее присутствии, в особенности, когда он хотел сделать для нее что нибудь приятное или когда он боялся, чтобы что нибудь в разговоре не навело Наташу на тяжелые воспоминания. Она замечала это и приписывала это его общей доброте и застенчивости, которая, по ее понятиям, таковая же, как с нею, должна была быть и со всеми. После тех нечаянных слов о том, что, ежели бы он был свободен, он на коленях бы просил ее руки и любви, сказанных в минуту такого сильного волнения для нее, Пьер никогда не говорил ничего о своих чувствах к Наташе; и для нее было очевидно, что те слова, тогда так утешившие ее, были сказаны, как говорятся всякие бессмысленные слова для утешения плачущего ребенка. Не оттого, что Пьер был женатый человек, но оттого, что Наташа чувствовала между собою и им в высшей степени ту силу нравственных преград – отсутствие которой она чувствовала с Kyрагиным, – ей никогда в голову не приходило, чтобы из ее отношений с Пьером могла выйти не только любовь с ее или, еще менее, с его стороны, но даже и тот род нежной, признающей себя, поэтической дружбы между мужчиной и женщиной, которой она знала несколько примеров.
В конце Петровского поста Аграфена Ивановна Белова, отрадненская соседка Ростовых, приехала в Москву поклониться московским угодникам. Она предложила Наташе говеть, и Наташа с радостью ухватилась за эту мысль. Несмотря на запрещение доктора выходить рано утром, Наташа настояла на том, чтобы говеть, и говеть не так, как говели обыкновенно в доме Ростовых, то есть отслушать на дому три службы, а чтобы говеть так, как говела Аграфена Ивановна, то есть всю неделю, не пропуская ни одной вечерни, обедни или заутрени.
Графине понравилось это усердие Наташи; она в душе своей, после безуспешного медицинского лечения, надеялась, что молитва поможет ей больше лекарств, и хотя со страхом и скрывая от доктора, но согласилась на желание Наташи и поручила ее Беловой. Аграфена Ивановна в три часа ночи приходила будить Наташу и большей частью находила ее уже не спящею. Наташа боялась проспать время заутрени. Поспешно умываясь и с смирением одеваясь в самое дурное свое платье и старенькую мантилью, содрогаясь от свежести, Наташа выходила на пустынные улицы, прозрачно освещенные утренней зарей. По совету Аграфены Ивановны, Наташа говела не в своем приходе, а в церкви, в которой, по словам набожной Беловой, был священник весьма строгий и высокой жизни. В церкви всегда было мало народа; Наташа с Беловой становились на привычное место перед иконой божией матери, вделанной в зад левого клироса, и новое для Наташи чувство смирения перед великим, непостижимым, охватывало ее, когда она в этот непривычный час утра, глядя на черный лик божией матери, освещенный и свечами, горевшими перед ним, и светом утра, падавшим из окна, слушала звуки службы, за которыми она старалась следить, понимая их. Когда она понимала их, ее личное чувство с своими оттенками присоединялось к ее молитве; когда она не понимала, ей еще сладостнее было думать, что желание понимать все есть гордость, что понимать всего нельзя, что надо только верить и отдаваться богу, который в эти минуты – она чувствовала – управлял ее душою. Она крестилась, кланялась и, когда не понимала, то только, ужасаясь перед своею мерзостью, просила бога простить ее за все, за все, и помиловать. Молитвы, которым она больше всего отдавалась, были молитвы раскаяния. Возвращаясь домой в ранний час утра, когда встречались только каменщики, шедшие на работу, дворники, выметавшие улицу, и в домах еще все спали, Наташа испытывала новое для нее чувство возможности исправления себя от своих пороков и возможности новой, чистой жизни и счастия.
В продолжение всей недели, в которую она вела эту жизнь, чувство это росло с каждым днем. И счастье приобщиться или сообщиться, как, радостно играя этим словом, говорила ей Аграфена Ивановна, представлялось ей столь великим, что ей казалось, что она не доживет до этого блаженного воскресенья.
Но счастливый день наступил, и когда Наташа в это памятное для нее воскресенье, в белом кисейном платье, вернулась от причастия, она в первый раз после многих месяцев почувствовала себя спокойной и не тяготящеюся жизнью, которая предстояла ей.
Приезжавший в этот день доктор осмотрел Наташу и велел продолжать те последние порошки, которые он прописал две недели тому назад.
– Непременно продолжать – утром и вечером, – сказал он, видимо, сам добросовестно довольный своим успехом. – Только, пожалуйста, аккуратнее. Будьте покойны, графиня, – сказал шутливо доктор, в мякоть руки ловко подхватывая золотой, – скоро опять запоет и зарезвится. Очень, очень ей в пользу последнее лекарство. Она очень посвежела.
Графиня посмотрела на ногти и поплевала, с веселым лицом возвращаясь в гостиную.

В начале июля в Москве распространялись все более и более тревожные слухи о ходе войны: говорили о воззвании государя к народу, о приезде самого государя из армии в Москву. И так как до 11 го июля манифест и воззвание не были получены, то о них и о положении России ходили преувеличенные слухи. Говорили, что государь уезжает потому, что армия в опасности, говорили, что Смоленск сдан, что у Наполеона миллион войска и что только чудо может спасти Россию.
11 го июля, в субботу, был получен манифест, но еще не напечатан; и Пьер, бывший у Ростовых, обещал на другой день, в воскресенье, приехать обедать и привезти манифест и воззвание, которые он достанет у графа Растопчина.
В это воскресенье Ростовы, по обыкновению, поехали к обедне в домовую церковь Разумовских. Был жаркий июльский день. Уже в десять часов, когда Ростовы выходили из кареты перед церковью, в жарком воздухе, в криках разносчиков, в ярких и светлых летних платьях толпы, в запыленных листьях дерев бульвара, в звуках музыки и белых панталонах прошедшего на развод батальона, в громе мостовой и ярком блеске жаркого солнца было то летнее томление, довольство и недовольство настоящим, которое особенно резко чувствуется в ясный жаркий день в городе. В церкви Разумовских была вся знать московская, все знакомые Ростовых (в этот год, как бы ожидая чего то, очень много богатых семей, обыкновенно разъезжающихся по деревням, остались в городе). Проходя позади ливрейного лакея, раздвигавшего толпу подле матери, Наташа услыхала голос молодого человека, слишком громким шепотом говорившего о ней:
– Это Ростова, та самая…
– Как похудела, а все таки хороша!
Она слышала, или ей показалось, что были упомянуты имена Курагина и Болконского. Впрочем, ей всегда это казалось. Ей всегда казалось, что все, глядя на нее, только и думают о том, что с ней случилось. Страдая и замирая в душе, как всегда в толпе, Наташа шла в своем лиловом шелковом с черными кружевами платье так, как умеют ходить женщины, – тем спокойнее и величавее, чем больнее и стыднее у ней было на душе. Она знала и не ошибалась, что она хороша, но это теперь не радовало ее, как прежде. Напротив, это мучило ее больше всего в последнее время и в особенности в этот яркий, жаркий летний день в городе. «Еще воскресенье, еще неделя, – говорила она себе, вспоминая, как она была тут в то воскресенье, – и все та же жизнь без жизни, и все те же условия, в которых так легко бывало жить прежде. Хороша, молода, и я знаю, что теперь добра, прежде я была дурная, а теперь я добра, я знаю, – думала она, – а так даром, ни для кого, проходят лучшие годы». Она стала подле матери и перекинулась с близко стоявшими знакомыми. Наташа по привычке рассмотрела туалеты дам, осудила tenue [манеру держаться] и неприличный способ креститься рукой на малом пространстве одной близко стоявшей дамы, опять с досадой подумала о том, что про нее судят, что и она судит, и вдруг, услыхав звуки службы, ужаснулась своей мерзости, ужаснулась тому, что прежняя чистота опять потеряна ею.
Благообразный, тихий старичок служил с той кроткой торжественностью, которая так величаво, успокоительно действует на души молящихся. Царские двери затворились, медленно задернулась завеса; таинственный тихий голос произнес что то оттуда. Непонятные для нее самой слезы стояли в груди Наташи, и радостное и томительное чувство волновало ее.
«Научи меня, что мне делать, как мне исправиться навсегда, навсегда, как мне быть с моей жизнью… – думала она.
Дьякон вышел на амвон, выправил, широко отставив большой палец, длинные волосы из под стихаря и, положив на груди крест, громко и торжественно стал читать слова молитвы:
– «Миром господу помолимся».
«Миром, – все вместе, без различия сословий, без вражды, а соединенные братской любовью – будем молиться», – думала Наташа.
– О свышнем мире и о спасении душ наших!
«О мире ангелов и душ всех бестелесных существ, которые живут над нами», – молилась Наташа.
Когда молились за воинство, она вспомнила брата и Денисова. Когда молились за плавающих и путешествующих, она вспомнила князя Андрея и молилась за него, и молилась за то, чтобы бог простил ей то зло, которое она ему сделала. Когда молились за любящих нас, она молилась о своих домашних, об отце, матери, Соне, в первый раз теперь понимая всю свою вину перед ними и чувствуя всю силу своей любви к ним. Когда молились о ненавидящих нас, она придумала себе врагов и ненавидящих для того, чтобы молиться за них. Она причисляла к врагам кредиторов и всех тех, которые имели дело с ее отцом, и всякий раз, при мысли о врагах и ненавидящих, она вспоминала Анатоля, сделавшего ей столько зла, и хотя он не был ненавидящий, она радостно молилась за него как за врага. Только на молитве она чувствовала себя в силах ясно и спокойно вспоминать и о князе Андрее, и об Анатоле, как об людях, к которым чувства ее уничтожались в сравнении с ее чувством страха и благоговения к богу. Когда молились за царскую фамилию и за Синод, она особенно низко кланялась и крестилась, говоря себе, что, ежели она не понимает, она не может сомневаться и все таки любит правительствующий Синод и молится за него.

Монофелитство Христианское богословское учение. Возникло в начале VII века н.э. в Византии. Классифицируется церковью как ересь императора Ираклия и патриарха Сергия. Монофелиты утверждают, что Христос имел две разных сущности - божественную и человеческую, но единую божественную волю. Монофелитство было попыткой выработать компромисс между монофизитством, государственной православной церковью и византийским правительством. Монофелитство было осуждено на VI Вселенском соборе (680 г.н.э.), провозгласившем, что богочеловек имеет две воли, причем его человеческая воля подчинена божественной. После этого собора влияние монофелитов ослабло. Из монофелитов в начале VIII века выделились марониты, которые в XVI веке присоединились к католицизму.

Источник: "Религиозный словарь"

Смотреть что такое "Монофелитство" в других словарях:

Монофелитство … Орфографический словарь-справочник

Монофелитство было дальнейшим развитием ереси монофизитов. Если во Христе одно естество, то в Нем должно быть и одно действование, одна воля, что и утверждали монофелиты … Справочник по ересям, сектам и расколам

Проверить информацию. Необходимо проверить точность фактов и достоверность сведений, изложенных в этой статье. На странице обсуждения должны быть пояснения … Википедия

- (от греч. monos один, thelema воля), течение в раннехристианской церкви, утверждавшее, что Христос обладал только одной волей. Монофелитство возникло в эпоху мусульманского завоевания. Константинополь еще оставался непокоренным, однако в 629… … Энциклопедия Кольера

- (от μόνον и θέλημα) единовольческая ересь, видоизменение монофизитства (см.), вызвавшее большие церковные смуты в VII в. и окончательно осужденное на VI вселенском соборе (третьем Константинопольском) в 680 681 гг. Византийские императоры, верные … Энциклопедический словарь Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона

- (моно... гр. thelema воля) религиозно богословское течение в христианстве, сложившееся в 7 в., согласно которому христос имеет две природы божественную и человеческую, но единую волю и одну энергию ср. монофизитство). Новый словарь иностранных… … Словарь иностранных слов русского языка

Монофелитство - (от греч. monos один и thelysis воля) христиан, учение, возникшее в VII в., представляло собой компромисс между ортодоксией и монофизитством. Приверженцы м. утверждали, что Иисус Христос имеет две природы (божественную и человеческую), но единую… … Средневековый мир в терминах, именах и названиях

монофелитство - монофел итство, а … Русский орфографический словарь

Монофелитство - богословское учение, создан. в Византии в нач. 7 в. в целях примирения сторонников православия и монофизитства. М., так же как и ортодоксал. церковь, утверждало, что Христос имеет две природы божеств. и человеч., но единую волю… … Древний мир. Энциклопедический словарь

МОНОФЕЛИТСТВО - (от греч. monos один и thelema воля) христ. богосл. догматич. учение, возникшее в нач. 7 в. и утверждавшее, что Христос имел 2 разные сущности божественную и человеческую, но единую волю. Учение М. было попыткой выработать компромисс между моно… … Атеистический словарь